На прошедших недавно в Иркутске гастролях Забайкальского краевого драматического театра мне удалось посмотреть три из пяти привезенных спектаклей: мелодраму «Бинго» по пьесе Вадима Бочанова, яркую музыкальную сказку «Старик Хоттабыч» и детективную комедию Хуана Хосе Мильяна «Цианистый калий… с молоком или без?». После просмотра именно последнего спектакля в списке, а эта пьеса – одно из интереснейших и ярчайших проявлений в жанре театра абсурда, захотелось встретиться с режиссером спектакля, художественным руководителем театра Николаем Гадомским. Почему? Потому, что полученные впечатления не отпускают до сих пор, и потому, что после таких спектаклей понимаешь, для чего в жизни театр.
Пользуясь великолепными словесными выпадами и шутками, сочетая их с элементами черного юмора и театра абсурда, а также прибегая к приемам детективного жанра в развитии интриги, спектакль держит зрителя в напряжении, то и дело преподнося ему сюрпризы. Жанр пьесы, заявленный испанским драматургом как фарс, преобразован режиссером в детективную комедию, и, кроме великолепного стиля и языка, мы увидели и скрытый подтекст, где много острого авторского юмора и броских выпадов, иронии и самоиронии, клоунады, сатиры. А порой – великолепного бурлеска. Кроме того, налицо не только перекличка с театром абсурда – не забыт и психологический театр с моментами погружения и проживания, а также итальянский театр дель арте… Одним словом, автор очень потрудился, чтобы смешать многие жанры в одной пьесе. Но все они органично соседствуют друг с другом и ладят, не нарушая чувства меры.
Не заметить и не оценить все это невозможно. Но даже при такой гремучей смеси голыми руками драматурга не возьмешь, и не каждый режиссер отваживается на постановку этой пьесы, настолько неординарен и неоднозначен материал.
Способ существования в спектакле непростой. Очень сложно существовать на грани фола в такой острой форме и одновременно быть правдивыми и убедительными. Это большая школа для актеров и возможность попробовать себя в иных ипостасях, ведь всегда интересно открыть неизведанное в самих себе. Конечно, если доверяешь режиссеру и тем приемам, тому способу существования, который он предлагает.
Декорация спектакля несколько утрированно-зловеща: в одном из домов испанской провинции, похожем на огромный замок с привидениями, с паутиной по углам, с множеством разнокалиберных комнат, огромным (разделочным?) столом и такой же огромной входной дверью обитают на первый взгляд не совсем адекватные персонажи. Это видно по их поведению, одежде, манере вести диалоги. Да и сам автор, в помощь режиссерам, награждает их в предисловии к пьесе весьма нелестными характеристиками. Продолжительное время они никак не могут дождаться, когда же уважаемый дедушка дон Грегорио, пребывающий в постоянной агонии, отдаст Богу душу. И даже подумывают о том, а не ускорить ли им этот затянувшийся процесс…
По мере разворачивающегося сюжета зритель видит, что именно «агонирующий» дедушка в этой семье как раз «живее всех живых», умнее и ловчее. С этого все и начинается. И далее идет только веселье, все больший интерес к событиям и приподнятое настроение. Казалось бы, чистая комедия, веселись, что тут серьезничать. Но… Смысл упрятан автором глубоко. И чем больше погружаешься, тем яснее понимаешь абсурдность жизни, да так, что хочется прослезиться.
Спектакль задает вопросы. Например, возможно ли изменить судьбу, не меняя себя? Вечные истины здесь поданы под другим углом, в ином ракурсе. Постановка очень многослойная, но в ней одна из сильных тем – недолюбленность, невостребованность, необласканность, одиночество среди людей. Отсюда остервенение, жестокость, цинизм, истерия. На сцене мы наблюдаем за взаимоотношениями родственников, которые строятся отнюдь не на симпатиях и любви друг к другу. Каждый из них порочен, и в каждом можно найти что-то от себя, от соседа, от знакомого… Это типичные представители общества, в котором мы живем. Правда, поданные в несколько утрированном, гротескном виде, выпукло. Но ведь на то и Театр!
И пусть пока не все актеры приняли режиссерский стиль и эстетику «Цианистого калия…» и не все смогли достаточно наполнить персонажей своим личным отношением, энергией, отчего некоторые картины несколько провисали, теряли ритм, динамику, появлялись длинноты, а где-то текст звучал формально. Совершенство, я верю, впереди. Но вместе с тем были потрясающие, атмосферные, с невероятным юмором исполненные эпизоды, где актеры работали азартно, легко, в заданном рисунке, точно следуя жанру. Именно они давали надежду, что спектакль «разыграется», наберет мощь, ведь в Иркутске была сыграна только премьера.
Гораздо больше в этом спектакле получилось и сошлось. Найдены язык и форма, которую считывали зрители, а также и заложенные в них смыслы. Спектакль сыгран с ювелирным подходом и тонкостью, с таким чувством меры и вкуса, что от смешения театральных приемов только выигрывал.
Без режиссерского таланта, фантазии, мастерства и смелости здесь было не обойтись, чтобы не испортить, а вписаться в язык автора, в его потрясающий юмор, в заданный способ существования. Все это имеется в режиссерском арсенале Николая Гадомского, которому удалось задать несколько вопросов.
– Как вы к этому шли, как добивались результата от актеров?
– Работа была долгой, нескорой и непростой. Работал с актерами не только как режиссер, но и как педагог: объяснял, внушал, добивался. Что-то воспринималось в штыки, что-то с недоверием, но в то же время на площадке рождалось что-то новое и смелое. Искали и пробовали вместе. Я считаю, что спектакль получился, хотя первая премьера, которая прошла в Иркутске, была не совсем такой, какой я хотел ее видеть, но уже второй спектакль, который был через два дня, прошел гораздо лучше, чище, динамичнее, наполненнее. Долгие аплодисменты зрителей – тому доказательство.
У артистов появились взаимоотношения со своими персонажами и партнерами. Не так просто принять и освоить существование в совершенно иной эстетике, в театре представления, абсурда, клоунады, фарса. У моих актеров иная школа, иные театральные традиции. Но они молодцы, и многое у них получилось.
– Расскажите о себе. Как сложилось, что приехали в Читу?
– Я родился в небольшом городке Кировске, Ленинградской области. С детства мечтал стать артистом, прошел все этапы выступлений «на табуреточке», когда в моем исполнении звучали стихи и песни советских композиторов. У меня была совершенно уникальная и замечательная бабушка, музыкант, она играла на фортепиано. С детства много занималась со мной, всему этому учила: и игре на инструменте, и чтению стихов. Уже в школе ставил сценки, спектакли, много выступал, и уже тогда мне стало ясно, что альтернативы нет – только в театральный. С первого раза в ЛГИТМИК (Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии – единственный театральный вуз в городе) не поступил, два года служил в армии. Вернулся и поехал в Москву, решив, что там много театральных вузов и есть из чего выбирать. Со второй попытки поступил на актерский курс к народному артисту СССР Владимиру Алексеевичу Андрееву в ГИТИС. По окончании института он пригласил меня к себе в театр Ермоловой, которым тогда руководил.
Потом я учился в аспирантуре ГИТИСа театральной педагогике и режиссуре в лаборатории Михаила Скандарова. Начиналось все со студенческих, дипломных спектаклей, где я был режиссером, и как-то так пошло, что режиссерское начало постепенно стало превалировать над актерским и выросло из студенческих работ в профессию. Начал ставить в театрах страны. Однажды получил приглашение в Брянск, куда на постановку Валентина Катаева «День отдыха» пригласил Юрий Иванович Пояркин, нынешний директор Забайкальского краевого драмтеатра. Потом на малой сцене ермоловского, а затем на основной сцене в Брянске поставил «Эти свободные бабочки» Леонарда Герша. И вот как-то так и пошло. Хотя с актерской профессией не порываю, иногда сам выхожу на сцену. Одно время снимался в кино, работал ассистентом у многих кинорежиссеров, окончил курсы сценаристов-режиссеров, снял свой полнометражный фильм с Николаем Караченцовым и Львом Борисовым в главных ролях.
Предложение приехать в Читу я получил от Юрия Ивановича Пояркина в 2017 году. Дал согласие, приехал и работаю уже полтора года в этом театре. До этого ректор ГИТИСа Григорий Заславский приглашал стать деканом актерского факультета, но я к тому времени уже дал согласие поехать в Забайкалье. И потом декан – это в большей степени административная должность, а мне хотелось заниматься творчеством. Здесь я ощущаю эту свободу, поставил уже пять спектаклей.
– Вопрос, может быть, не в тему, но все же… Как вы думаете, что уходит из нашей жизни и нет возможности это вернуть?
– Хорошее отношение людей друг к другу, добро, бескорыстие, чуткость… Оно есть, только, может, в меньшей степени. Раньше было больше. Мне кажется, это происходит не только у нас, это везде. Как раз у нас это еще сохраняется благодаря памяти о советском прошлом, о воспитании и мировоззрении коллективизма. В нашем детском спектакле «Старик Хоттабыч» это ярко показано. Вначале для детей делается своеобразная подводка к времени действия, экскурс в историю, что была такая страна – СССР, в ней жили пионеры, в том числе главный герой спектакля – Волька, который носил красный галстук.
Меньше стало взаимопонимания, выручки, но все равно в отношениях людей хорошее осталось. Даже на примере наших гастролей. Мы приехали в Иркутск, в музыкальный театр. Сотрудники нам совершенно не обязаны помогать, но нам все помогали: и руководство в лице директора Татьяны Никифоровны Мезенцевой, художественного руководителя театра Анны Иосифовны Фекета и главного художника театра Андрея Николаевича Штепина в организации процесса, работники цехов помогали по столярной части, с реквизитом, с декорацией. Все помогали – просто, от души, за обыкновенное человеческое спасибо.
– Вы позитивный человек, оптимист, вам не нужно сидеть и ждать вдохновения, у вас всегда много идей, планов, задумок, вы не боитесь экспериментировать…
– Когда я только пришел в Забайкальский краевой драмтеатр, первой моей работой была инсценировка романа Нодара Думбадзе «Я, моя бабушка, Илико и Илларион». Прекрасно репетировали, все были на одной волне, актеры собрались, сконцентрировались, пьеса нравилась, и получился очень хороший спектакль. Потом был небольшой период усталости, так как сезон выдался сложным, насыщенным, плотным, некогда было отдыхать. В текущем сезоне вышло восемь премьер. Репертуар все время должен обновляться, поэтому переживаю о том, чтобы наше театральное дело развивалось, постоянно шло вперед, чтобы выходили постановки высокого качества. Чтобы зритель мог воспринимать не только комедии, но и серьезные спектакли, чтобы размышлял над ними. Это сложно, когда нужно делать над собой усилие. Но будем развиваться в этом направлении: привлекать зрителя к творческому процессу, придумывать проекты, акции, чтобы больше молодежи приходило в театр. Я, например, мечтаю поставить «Короля Лира». Это серьезная мировая драматургия, она тоже должна присутствовать в репертуаре. В планах и «Зойкина квартира» Михаила Булгакова.
Поскольку режиссерское дело в большей степени интуитивное, то и спектакли мне иногда снятся во сне. Очень многие так и пришли ко мне, например, часть сценографии – выдвижной шкаф-кровать из «Цианистого калия…». Увидел его, как наяву, проснулся даже…
Театр всегда испытывает нехватку молодого состава актеров, сейчас я набираю курс на базе Читинского училища культуры и буду вести все те дисциплины, по образу и подобию ГИТИСа (ведь я там пятнадцать лет преподавал), чтобы по окончании к нам в театр пришли уже обученные дети. Хочу, чтобы театр жил и развивался, чтобы между актерами и мной было взаимопонимание. Это очень важно. Потому что если артисты верят режиссеру и идут за ним, то вместе они могут творить чудеса.
Лора Тирон, «Байкальские вести».
Фото автора.