Министерство культуры Забайкальского края

Купить билет

Драматический театр Забайкальского края
 
 

«Я, моя бабушка, Илико и Илларион»

Художественный руководитель краевого драматического театра Николай Гадомский представил свой первый спектакль на забайкальской сцене – притчу "Я, моя бабушка, Илико и Илларион". Инсценировку романа грузинского советского писателя Нодара Думбадзе режиссер сделал сам.   

Спектакль, в котором режиссер постоянно отодвигает пресловутую «четвертую стену» - в принципе для читинского зрителя прием не новый, но в умелом сочетании множества деталей и целей смотрится выигрышно. Зрители погружаются в действие не только эмоционально, но и физически. Проходы зрительного зала, борт сцены, авансцена задействованы столь активно, а главный герой так часто обращается напрямую в зал, что ощущение «вот она, эта жизнь, наша с вами история», возникает довольно ясно. Не пытаясь угодить какой-то определенной категории зрителей, режиссер сумел привлечь и объединить спектаклем тех, кто любит романтические постановки прежнего периода расцвета театра, и тех, кто готов к новому восприятию. Разве что жители отдаленных районов города огорченно вздыхают: «Слишком длинный спектакль». Но часто добавляют – «интересный».

Предельная централизация спектакля – главный герой Зурико почти не покидает сцены, знакомя зрителей со своей бабушкой, вечно соперничающими и подкалывающими друг друга соседями Илико и Илларионом, словно Арлекином и Пьеро: один изворотливый и часто попадающий впросак, другой изощренный интриган, и вечный вопрос – кто из двоих удачливее? Оба выигрывают у Судьбы по одному глазу и по одной жизни, по которой идут, поддерживая друг друга, а если что случится – их «прохвост Зурикела» поведет дальше.

Все три с половиной часа наполнены смыслами и эмоциями, маятник действия раскачивается с возрастающей амплитудой – веселье и серьезность, смех и слезы, задумчивость и легкость сменяются резко, нарочито подчеркивая контрасты. Всё это рифмуется в воображении с мельничным колесом, возвышающемся над чуть наклонным сценическим станком, с этим вращающимся колесом жизни: с каждым поворотом от тьмы к свету, от горя к радости, от ссор и обид к примирениям.

Маятник колеблется еще и между бытом и предельным романтизмом, сарказмом и искренностью, динамикой и статикой, концентрацией действия и его разреженностью.Режиссер обращается с материалом легко, раздвигая границы театра, который часто называют традиционным, но не легковесно. Сочетание, казалось бы, противоположностей, и вместе с тем уверенное утверждение основополагающих, вечных ценностей, позволяет говорить о метамодернизме этой сценической притчи. Но говорить с той же уверенностью, что и о субъективных ощущениях. Между ясностью и неоднозначностью смыслы рождаются в зрительном зале. Это тот самый спектакль, на котором режиссер предлагает не просто отдыхать или сопереживать героям, но работать.

«Я, моя бабушка, Илико и Илларион» - история о том, что человек надеждой жив. Что настоящая дружба познается не елейными речами, а реальными действиями. Что разница между людьми не в возрасте и количестве седых волос. Что настоящая любовь – это желание прикасаться к человеку. Что радость и горе всегда идут вместе по жизни. И еще о многом-многом. Смысловые пласты совмещаются не только в сценах, но и в образах. Актёры играют не конкретную мизансцену, но весь спектакль сразу, наполняя образы своим, актерским. Это ценно. Здесь есть место и психологической игре, и приёмам открытой театральности – старое и условно новое, точнее будет сказать – привычное и непривычное – не насмехаются друг над другом, но дополняют. Их общая ирония, иногда и сарказм, имеют другое направление и подкрепляются аллюзиями. О самых важных вещах в жизни режиссер Николай Гадомский говорит без лишнего пафоса – так вернее, точнее, глубже восприятие. Так же Илико просит говорить Агитатора, пришедшего за подарками для фронта – просто, без пропагандистского пафоса, не «будто газету читаешь».

Настоящим страданием не упиваются. В спектакле действует правило – хочешь, чтобы зрители плакали, не плачь сам, и наоборот. Сцена охоты, где так неловко спьяну подстрелили собаку Мураду, уморительно смешно и ёмко исполнена. Когда смотришь на плачущего Зурико и Иллариона, произносящего заупокойный тост с грузинским акцентом по поводу безвременной кончины невинного Мурады, которого сам же только что напрасно и подстрелил, может невольно возникнуть образ товарища Сталина. Подкрепить это явно рифмующимся Мурадой–Шариковым из «Собачьего сердца», и парой штрихов готова целая эпоха. Другое дело, когда Илико сообщает о похоронке с фронта, о смерти Кукуры – единственного сына Иллариона: сдержанно, энергетически сильно, без громких слов.

Предельная убедительность актеров – знакомые исполнители находят такие краски для своих героев, что преображаются до неузнаваемости. Алексей Заинчковский вынужден из-за пышных усов и большой повязки на глазу «играть» только одним глазом и небольшой свободной частью лица – но как выразительно он это делает! Нашел новые интонации, манеру речи, создал неповторимый «хитрый» смех, сквозь который не чувствуется «артист Заинчковский». И эти внешние средства выразительности сполна подкреплены внутренней исполнительской силой. Актриса Светлана Алфёрова чудесно воплотила образ грузинской бабушки, которая проклинает «лучше всех на свете!» - и в то же время любит как никто другой и благословляет в своем сердце. Это внутреннее благословение чувствуется так же хорошо, как слышатся проклятия. Чего только стоит чудесная улыбка, вбирающая в себя одновременно всю мудрость этой женщины, и всю радость за молодых Зурико и Мери. Артист Сергей Юлин, добрый дядюшка главного героя, способен так просто говорить о таких сложных вещах, что ощущение истинности сказанного неоспоримо и не вызывает противодействия. В роли мальчишки Зурико на премьере выступил артист Эдуард Глушков, создав из множества проработанных деталейобъемный, убедительный, глубокий образ. Естественность воспоминаний (что и представляет собой спектакль-притча), в которой есть свобода пересказа, преувеличений, нарочитой игры, романтики, подкрепляется его живой реакцией на каждое сценическое событие. Зурико Эдуарда Глушкова - озорной мальчишка, который хочет ухватить побольше простой радости от юности, поет и танцует, старается выглядеть взрослым и при этом боится признаться девушке в любви – все как в жизни. Тонко и точно актер подбирает из своего широкого диапазона эмоций не просто состояния, но даже оттенки. Резкие эмоциональные переходы удачно задают атмосферу всего спектакля.

В этом спектакле очень важны детали – их много, из них и состоит жизнь. И при этом это театр, который не скрывает своей театральности! Красивый, атмосферный, с западающими в душу песнями, слова которых можно найти в интернете, но во время действия они понятны на уровне интуитивного восприятия.

История о грузинском селе в гармоничных и ёмких декорациях художника Александра Малыгина, под грузинские народные песни и танцы, рассказанная с грузинским акцентом не отличается узостью – это про жизнь в ее глобальном смысле, про предвоенные и военные годы, объединяющие всех нас общей историей. В конце концов, это история про нашу современную жизнь, так тесно переплетающуюся с прошлым, что порой сложно отличить одно от другого.

Зурико вспоминает юность и молодость и показывает отдельные, самые значимые сцены. И пока ему интересно рассказывать, пока хочется об этом говорить, эту историю интересно слушать, чувствовать, осмыслять. Интересно настолько, что три с половиной часа в зрительном зале пролетают незаметно. 

 

Автор: Ксения Раздобреева

"Культура Забайкалья" 12.05.2017

Добавить комментарий